Иван Айвазовский (1817-1900)

Иван Айвазовский (1817-1900)

Успех Айвазовского был заслужен, поскольку никакому другому художнику  не удалось захватить с таким  блеском, убеждением и очевидной  непринужденностью что самый трудный из предметов для живописца - изменяющиеся капризы моря.

Айвазовский не был просто профессиональным морским живописцем.  Он знал море и любил его искренне.  Хотя он иногда поворачивался к другим формам искусства, таким как пейзаж и портретная живопись, они были только краткими отъездами от его выбранного жанра, до которого он остался верным всю его жизнь.

    Когда Айвазовский начал свою карьеру, российское искусство было все еще во власти Романтизма, и это было романтичное настроение, которые устанавливают сроки для российской пейзажной живописи во второй половине девятнадцатого века. Удивительно затем обнаружить романтичные элементы и в ранних работах Айвазовского, и в большинстве его более поздних. Одно отражение этого - его выбор предметов снова и снова, мы находим его изображающий кораблекрушения, неистовые морские сражения и штормы.

    Айвазовский продолжал в традиции великих российских пейзажистов начала девятнадцатого века без оборота к имитации. Он создал новую традицию, новую школу живописи, таким образом производящую большое впечатление на морской живописи его собственных и последующих поколений.

Кроме его работы как художника, Айвазовский был неустанным и универсальным общественным деятелем: он интересовался мировыми событиями и симпатизировал глубоко малочисленным странам, борющимся за их независимость. В то же самое время он работал самоотверженно на пользу его родного города Теодосии и сделал много, чтобы помочь молодым художникам.

    Айвазовский родился 17 июля 1817 (29 июля Новый стиль) в древнем Крымском городе Теодосии, где его отец, армянин национальностью, обосновался в самом начале столетия. Его отец был относительно образованным человеком, который знал несколько восточных языков, и кто, хотя торговец маленьких средств, играл значительную часть в коммерческой жизни города. К сожалению, эпидемия чумы, которые поражают Теодосию в 1812, разрушила его бизнес, и когда будущий художник родился, семья действительно оказалась в затруднительном положении. Есть некоторые доказательства, чтобы предположить, что бедность обязала молодого Айвазовского работать в космополитических кафе Теодосии, изобилующей болтовней многих различных языков: Итальянский язык, греческий, турецкий, армянский и татарский. Нетерпеливый ум молодого мальчика впитал все красочные достопримечательности и звуки, которые должна была предложить Теодосия с его смешанным населением. Он также имел острое музыкальное ухо и скоро научился играть народные мелодии на скрипке. Более поздний Айвазовский вспомнил некоторые эти мелодии для его друга композитора Михаила Глинки, который использовал их в его составах. Это тянуло, однако, который наиболее потрясенный воображение молодого мальчика: испытывая недостаток в других материалах он потянулся к древесному углю на побеленных стенах Теодосии. Эти рисунки привлекли внимание А. Казначеева, городского губернатора, который помог Айвазовскому войти в среднюю школу в Симферополе и в 1833, санкт-петербургская Академия Искусств.

Студенческие дни Айвазовского в Санкт-Петербурге совпали с  запутанными и разными способами противоречащей фазой в российской истории. С одной стороны, это был период резкого правления тирании и политического застоя при царе Николасе I, на другом это засвидетельствовало большой расцвет русской культуры, начинаясь после Наполеоновской войны 1812. Это было возрастом Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Белинского, Глинки и Брюллова. В Академии все еще господствовали каноны Классицизма, близко связанного с идеями гражданской обязанности и патриотизма, но новые побуждения Романтизма были также заметными.

    Большой успех  картины Карла Брюллова «Последний день Помпеи» произвел длительное впечатление на Айвазовского, подводя итог, поскольку это сделало победу Романтичной школы в российской живописи. И картина и сам Брюллов играли важную роль в стимулировании собственного творческого развития Айвазовского. Кроме того, Айвазовский был поднят в романтичном духе его учителем в пейзажном классе Академии, М. Воробьевым. В общем в российском искусстве первой половины девятнадцатого века объединился Романтизм с Реализмом и очень часто обоими принципами, найденными выражением в работах художника. Это было особенно очевидно в пейзажной живописи, по существу реалистичная форма искусства, которая продолжала романтичные особенности в течение долгого времени. Айвазовский приобрел романтичную перспективу в его студенческих годах и поддержал его в зрелости. Он остался до конца одним из самых верных учеников Романтизма, хотя это не препятствовало тому, чтобы он развил свою собственную форму реализма.

В 1836 году Айвазовский принял участие в учениях Балтийского  флота по совету А. Зауервейда, его учитель в батальной живописи класс Академии. Соервейд надеялся, что молодой художник будет следовать в своих шагах и становиться специалистом в морских сражениях. Та же самая осень его работы появилась на выставке Академии. Эти студенческие эскизы показывают признаки выдающегося таланта и мастерства, довольно замечательного для кого-то на только его втором году обучения.

"Картины Айвазовского... показывают без сомнения, что  его талант возьнесет его далеко. Исследование природы откроет для него дальнейшие сокровища, существование которых его талант едва подозревает в настоящее время... " Так написано в The Art Gazette, отмечая "врожденный поэтический подарок художника". Один из ранних холстов Айвазовского, Больших Дорог. Кронштадт, воспроизведен в этом альбоме. Хотя передний план картины с ее наивно привлеченными людьми вспоминает старых голландских владельцев, у перспективы есть широта и глубина с впитанными брызгами облаками, отступающими в расстояние. Волны кажутся неподвижными и движение меньше, но однако Айвазский так или иначе захватил определенный характер холодного Балтийского моря.

    В октябре 1837 Айвазовский закончил свое исследования в Академии и получил большую золотую медаль, которая дала ему право на длительный курс исследования за границей за счет Академии. Принимая во внимание специфическую природу подарка Айвазовского, Совет Академии принял необычное решение. Начать с художника означало послать в Крым в течение двух лет; там он должен был усовершенствовать свои навыки в его выбранном жанре, рисуя вид на прибрежные города, посылая его картины каждый год в Академию. Только после того, как это было сделано, чтобы уехать в Италию.

    Однако раньше в Теодосии, Айвазовский не потерял времени в том, чтобы приниматься за работу. Действительно, его трудолюбие всегда удивляло тех, кто знал его, и скоро целая последовательность Крымских взглядов появилась на его мольберте. Его любовь к его родному пейзажу была явной на каждой картине.

В то время как все еще  студент, Айвазовский был привлечен романом морских сражений и гордой красотой парусных судов. Его работа в классе Соервейда и участие в упражнениях Балтийского флота поощрили его еще далее. В Крыме у Айвазовского теперь был шанс возвратиться к его любимым темам. Командующий Береговой линии Кавказа, Н. Раевский предложил Айвазовскому, чтобы он принял участие в упражнениях Черноморского флота. В течение 1839 он пошел в море три раза, написал с натуры много и завел знакомство адмиралов М. Лазарева, В. Корнилова и П. Нахимова. Российский флот приветствовал его с распростертыми объятьями и после того должен был рассматривать и художника и человека с самым большим уважением.

    Летом 1840 года Айвазовский вернулся в Санкт-Петербург, прежде чем отправиться на свою стипендию путешествия. К сентябрю он уже был в Риме. Здесь, как в Петербурге, он завел знакомство с некоторыми выдающихся мужчинами времени. Он стал дружелюбным по отношению к Николаю Гоголю и был в хороших отношениях с Александром Ивановым и другими российскими художниками, живущими в Риме. Не в первый раз дружба с некоторыми из его наиболее одаренных современников оказали благотворное влияние на Айвазовского и его работа.

    Тем временем  он продолжал рисовать в изобилии. Его картины регулярно появлялись  на итальянских выставках, принося  ему необычную славу. Новости  об этом возвратились в Санкт-Петербург,  и «The Art Gazette» опубликовала большую статью об его успехе в Италии:

    "Картины Айвазовского в Риме оценены лучшими на выставке. «Неаполитанская Ночь», «Шторм» и «Хаос» вызвали такую сенсацию в капитале искусств, что дворцы дворян и общественные места встречи все в движении с известностью пейзажиста из южной России: газеты воспеи его похвалы громко, и все единодушны, что только Aivazovsky в состоянии изобразить свет, воздух и воду так действительно и убедительно. Папа Римский Грегори XVI купил себе картину «Хаос» и повесил его в Ватикане, где только картины самых великих художников в мире считают достойными места. Его «Хаос», как вообще считается, довольно непохож на что-либо замеченное прежде; это, как говорят, чудо мастерства."

Ведущие художники дня  признали мастерство и талант Айвазовского. Во время поездки в Италию в 1842 известный английский морской живописец, Джозеф Маллорд Уильям Тернер был так поражен картиной «Неаполитанский залив Залитой лунным светом Ночью», что он посвятил рифмованную хвалебную речь на итальянском языке к Айвазовскому:

На этой Вашей картине

Я вижу луну, все золото и  серебро.

Отраженный в море ниже...

И на поверхности моря

Там играет бриз, который  оставляет след

Из дрожащей ряби, как душ

Из пламенных искр или  иначе мерцающего головного убора

Из могущественного короля!

Простите мне, если я допускаю ошибку, великий художник,

Ваша картина очаровала  меня так,

Действительность и искусство  один,

И я - все изумление.

Настолько благородный, сильный  искусство

Тот единственный гений мог  вдохновить!

В то время как крупные  художники хвалили Айвазовского, другие начали сознательно подражать ему. В Италии, где ранее не было ни одного, красивые виды на море начали появляться в больших количествах в художественных магазинах и киосках.

    Айвазовский наслаждался  равным успехом, когда он принес  свои картины в Париж в 1842, получив разрешение Академии. Совет Парижской Академии наградил его сначала своей золотой медалью, тогда, в 1857, Почетным легионом — знак редко присужденный иностранцам. Гораций Вернет, известный французский живописец сражения, сказал Айвазовскому, что его талант был кредитом к его родине.

    Как случалось  так, что Айвазовский очаровал знатоков и обычных любителей искусства? Токарь частично ответил на этот вопрос в своем стихотворении: это была необычная верность Айвазовского к природе, которая поразила его современников, когда они смотрели на его картины; это была его способность передать эффект движущейся воды и отраженного солнца - и лунный свет. Вкратце это было его точное, но в то же самое время чрезвычайно заряженное и драматическое описание моря. Однако, Айвазовский не торопился, чтобы обнаружить тайну создания таких внушительных изображений. Все его студенческие годы и начало его иностранной стипендии были посвящены преследованию его техники.

Интересно сравнить Айвазовского с российским художником Сильвестером Щедрином, который умер в Италии только за десять лет до того, как Айвазовский ступил на итальянскую почву. Щедрин порвал с академической традицией обычных пейзажей в 1820-ых. Его картины были нарисованы непосредственно из жизни и объединили серьезный реализм с определенным смыслом поэзии. Щедрина боготворили те молодые художники, которые очень хотели достигать правды в их искусстве. Любимый предмет Айвазовского был очень близко к тому из Щедрина, и он также находился под заклинанием своего великого предшественника. Это была его цель следовать в шагах Щедрина.

    Основной принцип  усилия Щедрина должен был  нарисовать строго от жизни.  Это было способом, которым Айвазовский  рисовал в Крыме, и это было  способом, которым он начал рисовать  в Италии. Желая обнаружить тайну  искусства Щедрина, он даже  попытался рисовать пейзаж от  точно того же самого пятна  как Щедрин (Побережье около Амальфи). Однако, будучи человеком различного характера и продуктом другого возраста, Айвазовский не мог стать другим Щедриным.

    Картина могла  бы быть точной и точной, но  это будет стерильно без пульса  жизни в пределах него. Зритель  видел бы знакомые места и  кропотливо воспроизведенные детали, но останется безразличным к  тому, что он видел. Вместо того, чтобы копировать прямой с природы, тогда, Айвазовский попытался создать картину мерцания, прыгающее море по памяти в его студии. Чудо произошло — это было, как будто море действительно начало искриться и мерцать, заполненное непрерывным движением. Художник обнаружил свой собственный метод изображения природы по памяти, даже без предварительных исследований, ограничивая себя поспешными эскизами карандаша.

Оправдывая его метод  теоретически, художник наблюдал: "Движение элементов не может быть непосредственно  захвачено щеткой — невозможно нарисовать молнию, порыв ветра или всплеск  волны, прямой от природы. Для этого  художник должен помнить их..."

    Феноменальная  власть Айвазовского отзыва и  его романтичного воображения  позволила ему использовать этот  метод с непревзойденным блеском.  В то же самое время скорость  и непринужденность, которой он  нарисовал, заставили его повторять  себя иногда разрешение элементов  клише и привлекательности салона, чтобы вползти. Ученик Академии, Айвазовский не мог стать полностью свободным сам от тенденции "улучшиться" относительно действительности. В целом, однако, метод, изобретенный Айвазосим, удовлетворял и его творческой идиоме и духу времен. Очень быстро он достиг пика своей известности.

    В 1844 Айвазовский  спросил разрешение возвратиться  домой преждевременно из его  тура по Европе, и он отправился  в России через Голландию. В Амстердаме он организовал выставку своих картин; это был большой успех, и Амстердамская Академия удостоила его титулом академика. Ранише в Санкт-Петербурге Совет Академии также даровал ему титул академика, и указом Царя он был привязан к Главному Военно-морскому Штату "с титулом живописца Штата и с правом носить униформу военно-морского министерства". Немедленно Айвазовский был уполномочен нарисовать вид на Кронштадт, Пирушка (теперь Таллинн) и другие места на Балтийском побережье. К концу зимы он закончил комиссию. Результатом была серия крупномасштабных холстов, в которых Айвазовский преуспел в том, чтобы объединить точную топографическую информацию с поэтическим настроением.